Ближний круг - Александр Афанасьев

был парад – техника остановилась, солдаты Республиканской гвардии окружали бронемашины.

– У меня глаза на нем*… – сказал Сойка… – он у машин.

– Цел?

– Похоже на то, босс

Поехали…

– Не спускай глаз с этой штуки.

На самом деле – никто и не думал попасть в одиночную цель с расстояния в один и девять мили, шансы на удачный выстрел – оценивались как один к тринадцати. Для разработки этого этапа операции – Лэнсдорф нашел время поговорить со снайперами морской пехоты, в том числе с легендарным Карлосом Хичкоком. На вопрос, можно ли попасть в человека выстрелом с расстояния в две мили – легендарный снайпер, сильно обгоревший во время своей крайней ходки в Нам пожал плечами и сказал – если ты не ставишь деньги на этот выстрел, парень, можешь попробовать. Я бы не ставил…

Стреляя, Лэнсдорф надеялся запустить механизм их Секретной службы и понять, Саддам это или двойник. Конечно, можно было бы обойтись без выстрела, чем проще план, тем он лучше – но Лэнсдорф понимал, что простота тут не прокатит. Над схемой защиты одного из самых ненавидимых людей в мире – работали десятки профессионалов, в том числе и советских профессионалов – и просто так ее было не пробить.

– Понял…

Лэнсдорф понимал, что шанс – будет только один…

– Док?

– Началось движение… – сказал Док – конвой пошел.

Там, вдалеке – солдаты личной гвардии поспешно рассаживались по машинам…

– Отказов нет.

– Врубай.

Только бы их и в самом деле – не было.

Картинка, пусть нечеткая и неустойчивая, черно-белая – появилась в поле зрения. Камера работала и передача сигнала – тоже.

– Есть изображение…

– Отрубай – сказал Лэнсфорф. Котик пожал плечами, но дисциплинированно отрубил оборудование. Сейчас – смысла тратить и так не слишком большой запас энергии в аккумуляторах на работу системы точного наведения – смысла не было. БПЛА летел над самой землей и в камеру ничего не рассмотришь.

– Вырублено.

– Будь готов…

Лэнсдорф начал аккуратно подводить аппарат к исходной точке для атаки

– Док…

– Третий из лимузинов. Они одинаковые.

– Уверен?

– Сто.

На самом деле – дело было уже провалено, потому что американский наводчик ошибся. Саддам был в четвертой машине. Но они этого не знали…

– Гектор отсчет…

– Сэр, обеспокоенно сказал Дылда, за которым было общее наблюдение – они заметили. Эти твари зашевелились…

Там, вдали – солдаты Республиканской гвардии тыкали в небо, привлеченные жужжащим гулом. Но стрелять они не могли – со всего оружия сняты затворы

– Поздно. Отсчет

– Четыреста. Триста пятьдесят.

– Горизонталь?

– Норма!

– Триста. Двести пятьдесят!

Лэнсдорф отклонил рычажок чуть назад – и аппарат начал набирать высоту

– Двести

– Горизонт!

– Отлично идешь!

– Врубай прицеливание!

Моряк у аппарата – врубил питание телевизора. Сигнал пошел – различить автомобили было трудно – но возможно.

– Есть!

– Подтверждаю, есть изображение!

– Городская застройка! – крикнул Сойка

Машины въезжали в черту городской настройки, что означало прекращение операции.

– Продолжаем!

– Сэр,

– Я сказал, продолжаем!

– Отсчета нет!

Хрен с ним. Лэнсдорф начал делать то, что они никогда не делали – наводиться исключительно по видеоизображению. Он поднялся еще повыше, чтобы видеть конвой целиком.

– Хайнд! – крикнул Дылда – Хайнд справа!

Советский боевой вертолет Ми-24 был кошмаром НАТО, официальные боевые инструкции пилотам НАТОвских вертолетов при встрече с Хайндом советовали только одно – прекращать задание и сматываться.

Американцы еще не встречались с Хайндом – но по донесениям НАТО знали. что это за штука. Они были здесь и где-то в Южной Азии – появились уже после Вьетнама.

– Подтверждаю Хайнд. подходит с севера.

– Один?

– Так точно.

– Еще два Хайнда, с востока!

– Да заткнитесь вы все! – заорал Лэнсдорф

Но времени нет – это точно. Поглощенный тем, что происходило на экране, он не видел вертолеты, только слышал их. Это были самые первые модели, в НАТО их называли «веранда» из-за большой площади остекления кабины. Под короткими крылышками – торчали блоки неуправляемых ракет.

Пан или пропал.

Есть прицеливание…

Лэнсдорф плавно (это очень важно, плавно, он умел управлять ПТУРами, там тоже нужна была плавность) – направил беспилотный самолет с несколькими фунтами взрывчатки вниз на машину конвоя. Им удалось найти в ФРГ спецификации машин, изготовленных для Саддама – и узнать, что немецкие бронировщики в попытке найти компромисс между весом и защитой серьезно ослабили крышу машины.

Секунда – и экран погас.

– Бинго

Длинная пулеметная очередь – пропахала настоящую борозду перед ними. Хайнд был рядом, он откуда-то знал, что тут что-то есть – и улетать не собирался.

Трое бывших морских котиков – бежали к скрытым в вади машинам, на всякий случай, накинув на себя сетчатые накидки, какие есть у палестинских коммандос – чтобы при появлении вертолета упасть и замереть.

– Как босс, как ты думаешь – спросил один из них, глотая горькую слюну

– Думай о своей заднице…

Вертолеты – гудели где-то справа, за склоном.

– Сколько еще.

– Много… нахрен.

– Гребаная…

Дальше котик сказать не успел – неуклюжая, но смертельно опасная Пума, выкрашенная в желто-коричневый колер – вдруг выскользнула из-за гребня. Если бы она шла верхом – они бы ее услышали.

Спецназовцы растянулись на песке и замерли. Пума – шла на предельно малой, носом к ним, до не было меньше мили – и в широченный дверной люк одна за другой, как капли воды – выпрыгивали маленькие человеческие фигурки.

– Он нас видел!

– Сукин сын!

Один из спецназовцев – повернулся и, намотав ремень на кулак, начал стрелять по вертолету, стараясь попасть по остеклению. Пума – это не Хайнд, она не так тяжело бронирована.

Остальные двое так же поняли, что уйти не удастся.

– Рассыпаться! Вперед и огонь!

Шанс был только один – точным огнем заставить иракцев залечь и сблизиться с ними настолько, что с вертолета не решатся стрелять. Одинаковая форма все-таки.

Один из спецназовцев, пробежав вперед, рухнул. Впереди, от залегших на склоне иракцев – ударили сразу два РПК.

– Кончай их!

Один – удалось забить, но пулеметчик второго – ударил точно.

– Я ранен!

– Держись!

У морских котиков – допускалось бросить своего, если условия не позволяли его вынести. Но командир группы – перебежал к раненому. Перекатился, добил магазин автомата.

– Сильно.

– Хана, Боб. Просто кончи меня.

– Заткнись!

Пума появилась снова – теперь она шла по широкому кругу и в десантном люке – работал спаренный ПКМБ. Рядом с ним – искал свою цель снайпер… очевидно было, что иракцам приказали по возможности взять диверсантов живыми. У Пумы было достаточно мощное вооружение – два блока НУРС и спаренная авиапушка калибра двадцать три миллиметра в носовом пилоне справа[121].

– Сукины дети…

Пулеметная очередь распорола землю совсем рядом, Пума не уходила. Американец – сменил магазин, и ему удалось убрать снайпера – он видел, как из вертолета вывалилась и полетела к земле человеческая фигурка. Пулемет ударил снова – и на этот раз точно…

Третий, оставшийся в живых котик – перекатываясь, сумел выйти из зоны прямой видимости. Он был самым опытным из всех – до того, как поступить в шестой спецотряд ВМФ, он служил срочником во Вьетнаме, а потом – наемником в Родезии, охранял фермы. Долгая и страшная война в буше – научила его выживать.

Машины были на месте. Он уже сорвал с одной из них маскировочную сеть – машина была точно такой, как у иракской армии, был шанс уйти – как сзади лязгнул автоматный затвор. Он медленно повернулся – двое, в странном камуфляже с капюшоном, покрывающим голову и с необычными на вид автоматами АК – смотрели на него со склона вади…

И судя по цвету кожи и отсутствию усов – это были не иракцы.

За несколько дней до этого. Тикрит, Ирак

Про торжество в Тикрите – Николай узнал от одного из своих подчиненных. Их всех – перевели на казарменное положение.

Теперь – его приказали называть «рафик Мукаддам», что было вторым старшим офицерским званием и примерно соответствовало званию армейского подполковника или капитана второго ранга во флоте. После того, как бесследно пропал полковник Салад, вокруг него образовалась как бы пустота, Пустота, вызванная страхом, Он был чужаком, причем чужаком, которого обласкал и приблизил к себе Вождь который не был выходцем из иракских семей, кланов и религиозных групп, который не знал историю многострадальной партии БААС, сколько раз она раскалывалась, кого ссылали и убивали, кто и на чью сторону вставал. Он